Если по порядку, то в Луганске о политике разговор начинается сразу, выдержав для приличия несколько минут. А фразы политического тона, что мы будем Россией к 2018-му или федерацией с “ДНР” в составе Украины к концу этого года, можно услышать просто так, без всяких пояснений или разговорной связки. Может войти человек в кабинет и озвучить: “Будем точно Россией в 2018-м”. Если уточнить, откуда информация, отвечают максимально убедительно: “Люди говорят”.

Пишет 24tv.ua

Если в коллективе есть желающие поспорить, завяжется пустой спор, с околонаучной выкладкой и фактами на манер: “Дядя соседа моего первого мужа работает в российском МИДе и своему племяннику точно сказал, что…” И таких вот ссылок – одна убедительнее другой, десятки. Кто-то цитирует известных или совсем неизвестных предсказателей, кто-то ссылается на всезнающих людей, а кто-то спорит и с теми, и с другим. Хотя, правду сказать, есть те, кто просто молчит, потому что тема политики уже опостылела…

В конце 2014-го мы смотрели пресс-конференцию Владимира Путина прямо на работе.Все смотрели. Включили большой телевизор и, не отрываясь, слушали, когда он наконец озвучит, что собирается делать с нами и почему не делает ничего. С тех пор прошло уже две его пресс-конференции. И такой горячечности услышать всю правду с телеэкрана уже ни у кого нет. Хотя время от времени я слышу ссылки на астропрогнозы, ясновидящих, соседей, всезнающих людей и так далее…

Мое непроходящее изумление – уважение и острое сочувствие целого пласта людей к местной армии. Обычно это те люди, которые живут очень далеко от этой самой армии, и впечатление о ней у которых складывается от редких и ярких визитов в “республику”. Проехав в эскорте сопровождения мужественных и сильных людей в форме, это впечатление только усиливается. А самое удивительное, что большая часть местных, далеких от армии людей, этого трепета не испытывают. То ли видят больше, то ли знают что-то.

Каждый понимает, что служба – выбор. Каждый волен выбирать, чем ему заниматься. Уезжать на заработки, искать работу в “республике”, идти служить. Каждый сам делает свой выбор. И никто насильно никого никуда не склоняет идти – все исключительно добровольно, очень часто с финансовой мотивацией чуть поработать и закрыть какие-то острые финансовые вопросы своей семьи.

У меня есть несколько знакомых, фанатично влюбленных в армию. Один служит в местной пенитенциарной системе. Когда он в сотый раз высокопарно сказал мне о том, как сильно он уважает местное “ополчение” и идеи “республики”, я спросила, почему он сам не идет служить – с такой-то выраженной симпатией ко всему происходящему, с опытом срочной службы в армии и хорошими физическими данными. Ответ был очевиден – нужно поднимать сына, а в ополчении можно погибнуть. Хотя его сын проживает с матерью на территории законной Украины и алименты мой знакомый пересылает туда через пень-колоду. То есть, он бы и рад пойти в “ополчение”, но сдерживают очень уважительные причины – боязнь погибнуть.

Особо впечатлительны барышни, которые готовы последнюю рубашку снять, чтобы помочь. Но чаще всего это тоже те, кто проживает в далеком благополучии и обо всем наблюдает по российским телеканалам. И когда в целях отрезвления говоришь, что служба – выбор, как любая другая работа, у них обычно находится сотня контраргументов, спорить с которыми бесполезно. Своего рода фан-клуб. И часто это не инфантильные барышни, а вполне образованные и немолодые женщины, которые организовали целые кампании по сбору теплых вещей, обуви, бытовой химии и денег для воюющих со стороны “ЛДНР”.

Я знаю одну женщину из таких инициаторов – волевая, хорошо образованная, лидер. Сюда ездит за экзотикой. Поселяют ее в квартиру с пленкой вместо стекол, она полгода живет этим экстримом: спать ей пришлось в одежде. Накормят кашей с тушенкой, говорит, что вкуснее ничего сроду не ела. А уж в мужчинах видит те качества, которые обычно присущи самым настоящим, мужественным, сильным мужчинам – мечте каждой женщины. Читая ее посты в соцсетях, я почти по-Станиславскому восклицаю: “Не верю!”

Где она их видит? Где находит? И, самое главное, где они все были до войны? Где жили? Кем работали? Ведь с такой бездной положительных качеств их ждала бы замечательная карьера, крепкие семьи и прочие-прочие преференции. Я хорошо помню одного своего знакомого из местных “военных”. Хвастун, каких свет не видывал. Уж чего он о себе не рассказывал, в духе Казань брал, Астрахань брал. В общем, Дебальцевский узел развязал тоже он, кто бы сомневался. Майор, кстати. Начальник отдела. Маляр по образованию. Добиться, кем он был до войны, я так и не смогла. Каким-то начальником над кем-то, точнее он не говорил. Самое поразительное – это его уверение, что за его счет все лето-2014 жили и питались все учителя его родного города. С каждым новым рассказом, к учителям добавлялись врачи, а затем и работники коммунального хозяйства. И если слушать его внимательно, нестыковки были прямо на поверхности – бывшей жене он оплачивал съемную квартиру в Москве, безбедную жизнь домохозяйки, салоны красоты и учебу в элитной школе дочери, а сам при этом стрелял сигаретки у охочих его слушать местных девушек.

А еще все, проживающие в “республике”, изрядно устали от этой неопределенности. И выбор, где жить, часто обусловлен не тем, за кого ты или против кого, а вполне банально – какой аттестат или диплом нужен ребенку, сколько лет нужно потерпеть на съеме до научной или милицейской пенсии, до защиты, звания, степени, выслуги…

Позвонила приятельница, которая с лета 2014 года живет в Запорожье, и похвалилась – ей дали путевку в Трускавец за былые заслуги мужа. И в ее случае выгода от ее выбора, сделанного в 2014-м, более чем очевидна – в “республике” у нее такой возможности бесплатного оздоровления никогда бы не было. Да и вообще, многие уехавшие еще летом-2014, вполне неплохо нашли себя в их новых, осознанно выбранных, жизнях – нашли работу, сняли жилье, к чему-то привыкли, а без чего-то научились обходиться. Имея за плечами багаж знаний, терпение и правильную мотивацию, жизнь складывается не так уж плохо. Хотя с прежней ностальгией по своему дому, своему городу и прошлому.